Морфи, гражданская война 1861 год

В холодный февральский день 1861 года Пол сидел за столом, когда вбежал растрепанный и бледный Мориан. Он размахивал пачкой газет.

– Война, Пол! Война! Южная Каролина обстреляла федеральный флот, форт Сэмтер захвачен, объявлена мобилизация!..

Пол склонился над газетными листами.

– Теперь мы покажем проклятым янки! – бушевал Мориан. – Мы отучим северных торгашей соваться в наши дела, мы никому не позволим навязывать себе чужую волю! Я уже записался в луизианскую бригаду Хэя, Пол! А что думаешь делать ты?

– Подожди, Шарль, – спокойно ответил Пол. – Сначала надо разобраться в том, что происходит.

– В чем тут разбираться? – кричал Мориан. – Родина и свобода в опасности, они призывают своих сынов!...

Когда мобилизация в Новом Орлеане была объявлена, Пол Морфи написал Джеральду Аллисону, как военному губернатору, прося дать ему назначение в армию, по его усмотрению. Ответа он не получил и отправился требовать объяснений. Секретарь (сам губернатор Пола не принял) весьма сухо пояснил мистеру Полу Морфи, что, поскольку он хорошо известен своими связями с Севером, армия Конфедерации в нем не нуждается. Вполне возможно также, закончил секретарь, что военные власти сочтут необходимым интернировать мистера Морфи до конца войны...

В эти трудные месяцы Пол Морфи жил с семьей в Новом Орлеане, в старом доме на Роял-стрит. Он был окружен плотной стеной ненависти, его называли открыто «северянином», «изменником», «янки». Старики, потерявшие сыновей на войне, грозились поджечь его дом и повесить его самого на первом фонаре. Владельцы лавок бойкотировали миссис Тельсид и Эллен, приходилось покупать припасы в негритянских лавчонках на черном базаре. Военные неудачи южан становились все упорнее, ропот в городах нарастал, становился опасным. Президент Дэвис отменил «хабеас корпус» – основной закон конституции о неприкосновенности личности, – тысячи недовольных и просто подозрительных заполнили городские тюрьмы. Все складывалось так, что дожидаться развязки не приходилось. Поздним вечером Пол отправился в дом своих троюродных братьев – Эдмунда и Эдгара Хинкс. Их отец, Дэвид Хинкс, был смотрителем новоорлеанского морского порта и приходился кузеном судье Алонзо Mорфи. Эдгар Хинкс также работал в морском порту, занимая там важный пост. Спустя несколько дней военный губернатор города выдал разрешение на выезд миссис Тельсид Морфи и двум ее детям, Полу, двадцати пяти лет, и Эллен, двадцати двух лет. Семейству Морфи разрешался переезд в Гавану, на Кубе, на неопределенный срок. Они могли взять с собой наличные деньги и ценные вещи, но продавать недвижимость не допускалось. Пароход «Васко да Гама» увез семейство Морфи на Кубу в бурную сентябрьскую ночь 1862 года. Предосторожность оказалась излишней – через несколько недель Северный флот подошел с моря и блокировал устье Миссисипи. После короткой осады морская пехота северян пошла на штурм города. Новый Орлеан был взят без особых потерь. Джеральд Аллисон и его офицеры бежали в глубь страны...

В роскошном шахматном клубе на Гран-Виа, «Сентро Астуриано» день и ночь играла музыка, звенел дорогой хрусталь и журчала надменная испанская речь. Потомки конквистадоров считали шахматную силу признаком истинного кабальеро. Уже не один раз посещали Гавану заезжие маэстро и много лет спустя рассказывали бедной Европе о щедрости кубинских меценатов. Сеньор Пабло Морфи был встречен восторженно. Он победил Америку и Европу, он говорил по-испански, как кастильский идальго. В нем текла кровь Сида-Кампеадора, каррамба! Его носили на руках. Шахматный клуб был отныне переименован, он стал носить славное имя героя. Был основан шахматный журнал под тем же названием – «Эль Пабло Морфи». Богатейший сеньор Домингец – шахматный президент – встретил Пола получасовой пышной речью.

Пол провел в Гаване месяц и за этот месяц переиграл со всеми именитыми любителями Кубы. Сильнейшему из них – сеньору Сельсо Гольмайо – он давал вперед коня, правда с переменным успехом. На пешку и ход успеха не удалось добиться никому. Однажды сеньор Домингец сказал, иронически улыбаясь, что сильнейшим шахматистом Кубы, собственно говоря, является не сеньор Сельсо.

– А кто же тогда? – спросил Пол.

Сеньор Домингец улыбнулся еще презрительнее и пожал жирными плечами.

– Игра природы, сеньор мой, лузус натуре! Лучше всех играет на Кубе в шахматы негр… Самый обыкновенный раб с плантации дона Хуана-Аурелиано Сикрэ, которого вы знаете. Негра зовут Феликс. Если сеньор дон Пабло соблаговолит унизиться… Пол соблаговолил.

Феликс оказался пожилым черно-синим либерийским негром с печальными умными глазами. Он совсем не знал теории, но соображал значительно лучше, чем знатные кубинские сеньоры. Феликс играл с Полом на равных. Он проиграл несколько партий, но ему удалось сделать ничью – ту самую ничью на равных, о которой тщетно мечтали кубинские сеньоры. Таким образом, репутация Феликса как сильнейшего шахматиста Кубы еще более укрепилась...

А затем в Гавану пришел испанский пароход «Бласко де Гарай» из Кадикса, уходивший обратно через двое суток.

– Надо ехать, мама! – сказал матери Пол. – Пароход пойдет почти порожняком, он повезет испанского консула.

– Поедем, мама! – сказала Эллен. – Мальвина беспокоится в Париже, мы так долго сидим на Кубе… Надо ехать!

– А как мы доберемся от Кадикса до Парижа?

– Совсем несложно! Доедем в дилижансе до франкоиспанской железной дороги и пересядем на поезд!

– Хорошо, дети, да будет воля божья. Семейство Морфи стало пробираться в Париж, где его ожидали родственники. Ловкий Джон Сибрандт своевременно перевел свою торговую фирму в Европу, война почти не затронула его. Пол стремился в Париж, пожалуй, больше, чем три года назад, когда ехал в Европу впервые...

Длинное путешествие до Парижа прошло благополучно и даже приятно. Мать и дочь были в Европе впервые и восхищались ею. Миссис Тельсид с изумлением увидела, что церквей в Испании и Франции даже больше, чем в Луизиане. Они поселились в Париже в небольшом особнячке близ Булонского леса, и каждый занялся своими дедами. Сначала Пол думал зайти в кафе «Де ля Режанс», повидаться со старыми друзьями, но потом отменил свое решение. Появиться в кафе «Де ля Режанс» значило обречь себя на пышную встречу. О ней будет написано в газетах, узнает миссис Тельсид… Нет, лучше не надо! Он играл в шахматы на Кубе, но только тайком от нее, без газетной шумихи. Нет, в Париже это не удастся… И Пол решил не показываться в кафе «Де ля Режанс». Они жили в Париже тихой жизнью, не пропускали ни одной музыкальной премьеры и жадно следили по газетам за тем, что делалось дома. Война шла третий год, и силы Юга постепенно иссякали... Игра подходила к концу, Север усилил нажим. Весной 1865 года Роберт Ли сдал остатки своей измученной армии генералу Улиссу Гранту. Двадцать семь тысяч человек, больных, оборванных и голодных, сложили оружие и были отпущены под клятву верности неделимым Соединенным Штатам. В апреле 1865 года над развалинами форта Сэмтер Взвился старый флаг, пробитый ядрами батарей Южной Каролины четыре года назад. Все вернулось к старому. Война кончилась. Север торжествовал. Летом 1865 года семейство Морфи вернулось на родину после почти трехлетнего отсутствия.